|
Мыс Наварин в Беринговом море |
|
Чаще всего начинается полярная станция с моря, с той бухты или пролива, куда приходит из Мурманска, Архангельска, Владивостока, Диксона, Тикси либо иного порта судно, на котором находятся люди и грузы для дальней арктической зимовки. Что же происходит дальше?
Пароход стоит на якоре недалеко (а то и довольно далеко) от берега, капитан торопит: со стороны открытого моря могут в любой момент прийти льды или крутая волна, медлить с разгрузкой нельзя. Объявляется аврал, зимовщики, как и экипаж судна, становятся на время носильщиками и разнорабочими. Они извлекают из трюмов ящики и бочки, тюки и мешки, бревна и доски, переваливают все это добро сперва в шлюпки и кунгасы, а потом па берег, подальше, за черту прибоя, чтобы во время шторма или высокого прилива грузы не смыло в море. Разгрузке мешает непогода, то и дело налетают снежные заряды, поднимается волна, ложится туман. Капитан нервничает, торопит людей, вот-вот готов отдать команду сниматься с якоря, по что тогда ожидает остающихся здесь?
Подобный вопрос в первую очередь задаст сам себе начальник полярной станции. Задал его осенью 1934 года и совсем юный по годам начальник будущей зимовки на мысе Наварин в Беринговом море Игорь Ардамацкий. Ему было поручено построить здесь, на крайне сложном восточном участке Северного морского пути, радиометеорологическую станцию. Пароход доставил из Владивостока персонал зимовки и запас необходимого оборудования, но вмешались затяжные октябрьские шторма, и немалая часть снаряжения при разгрузке погибла, в том числе деревянный дом будущей станции, который везли сюда в разобранном виде. Что ж, бывает, на то она и стихия, никто не осудил бы их, если бы на том же пароходе они вернулись во Владивосток, а именно это настойчиво предлагал им капитан. Однако Игорь Леонидович Ардамацкий возвращаться не собирался. |
|
|
|