|
Мучительный труд по расчистке на прибрежном льду |
|
Силы и нервы были па крайнем пределе. Ни за что не справиться бы с такими перегрузками, не приобрети они на предыдущих зимовках особую закалку и опыт. Как прозорливо поступил в 1936 году Кренкель, введя «совместительство», объединив профессии метеоролога и радиста, как глубоко воспринял его уроки Кремер!
Помимо всех научных и хозяйственных работ, оставался еще мучительный труд по расчистке на прибрежном льду взлетно-посадочной полосы, где мог бы совершить посадку самолет, который рано или поздно— они продолжали в это истово верить — прилетит за ними. Мы помним, сколько сил отняла эта работа у челюскинцев, знаем, что даже в паши дни, когда сооружением таких «самодельных» полос на полярных станциях, в том числе и дрейфующих, занимаются (с помощью тракторов и бульдозеров) превосходно экипированные, сытые и здоровые люди, подобный труд по справедливости считается самым неблагодарным. На острове Домашнем зимой и весной 1943 года он выпал на долю двух едва держащихся на ногах людей, вооруженных ломами да лопатами.
У них двоилось в глазах, становились ватными руки и ноги. А к вечеру наваливалась безнадежная бессонница — от переутомления. Однажды Борис Александрович поймал себя на том, что, пытаясь забыться хотя бы на полчаса, он слово за словом шепчет стихи, которые когда-то, в «прежней жизни», любил и знал наизусть: раннего Маяковского, Блока, Пастернака, гениев давнего прошлого. «Продекламировал» таким образом «Одиссею», затем взялся за Данте, последовательно, день за днем вспомнил строфы «Ада», а вот до «Чистилища» и «Рая», по его признанию, дойти не успел. |
|
|
|