|
Скромность, отзывчивость, доброжелательность Кремера |
|
Восемь лет, с 1968-го по 1976-й, продолжалась жизнь Бориса Александровича на заслуженном отдыхе (в письмах к друзьям он неизменно ставил эти слона в иронические кавычки), только об отдыхе, разумеется, не могло идти и речи. Он ежедневно работал, занимался в библиотеках и архивах, писал статьи и очерки, рецензии и комментарии к многочисленным книгам об Арктике, выступал с докладами в Географическом обществе СССР, в обществе «Знание», в школах, интернатах, пионерских лагерях. Над его письменным столом располагались на полках десятки папок с вариантами текстов, планами и набросками будущих рукописей, вырезками из газет, фотографиями. Надписи на папках были такие: «Земля Франца-Иосифа», «Северная Земля», «Папанинцы и советские дрейфующие станции», «Первые русские полярные станции», «Поход Семена Челюскина в 1742 году», «Подледные плавания в Арктике», «Фротоф Нансен», «Война на Севере», «Северный морской путь», «Челюскинцы», «Пилоты, штурманы, радисты и механики полярной авиации».
Борис Александрович был невероятно скромен, абсолютно лишен честолюбия, хотя сам не раз утверждал, что ни одно крупное начинание в высоких широтах не может осуществиться без этого человеческого качества. Тем более чуждо ему было тщеславие, которое он считал опасной чертой характера, погубившей немало ярких полярных мореплавателей и путешественников. Скромность, отзывчивость, доброжелательность Кремера позволяли ему становиться арбитром в любых, самых острых творческих пли житейских спорах. При этом он никого не подавлял силой своего авторитета, никогда не скрывал собственных ошибок и заблуждений, радовался всякой новой работе об Арктике и Антарктике, особенно если ее написал бывалый полярник. |
|
|
|