|
Вполне понятно, что англичане встревожились, быстро сообразив, что за расплывчатым текстом телеграммы кроется недвусмысленный вызов. И все же у Скотта еще сохранялась наивная надежда, что норвежцы имеют в виду лишь Антарктику, как таковую, без Южного полюса. Ну, допустим, желают, как и англичане, заняться исследованиями любого участка побережья. И потому, когда в Новой Зеландии, в последнем цивилизованном пункте захода «Терра Новы», капитана Скотта начали забрасывать вопросами о сопернике, он отвечал с достоинством и доброжелательством: «Как только узнаю, где он находится, тотчас же пошлю ему телеграмму с пожеланием успеха». Осуждает ли он поступок норвежца, считает ли себя обманутым, обиженным тем, что кто-то решил «поохотиться в его угодьях? — Ни в коей мере! Представляется совершенно очевидным, что он (Амундсен) намерен взяться за решение проблемы побережья моря , а поступить так волен каждый.
Этого мы никогда не узнаем, но зато мы знаем другое — чем завершились события 1911 — 1912 годов в Антарктиде, и потому вправе полагаться на высказывания не одних только «заинтересованных сторон». Благо нет недостатка в соображениях иного рода.
В июле 1901 года, во время стоянки в Норвегии только что построенного первого в мире арктического ледокола, па борт «Ермака» поднялись американцы — участники очередной полюсной экспедиции. Они принялись дотошно расспрашивать адмирала Макарова о его ближайших планах, и Степан Осипович успокоил гостей, заявив им, что не имеет намерения идти к Северному полюсу. «Их толкает вперед желание быть первыми, и для того, чтобы энергия их не ослабевала, надо, чтобы они, действительно, верили, что до них никто там не был!» — вот с какой прозорливостью истинного психолога оценил возникшую ситуацию благородный «северный витязь», а именно так величает С. О. Макарова надпись на памятнике ему в Кронштадте. |
|
|
|